Победитель предварительного голосования от партии «Единая Россия» по кандидатурам для последующего выдвижения в депутаты Государственной Думы РФ Юрий Нестеренко провёл ряд встреч с коллективами г. Феодосии. Одним из знаковых объектов посещения стало ГБУ дополнительного образования Республики Крым «Спортивная школа авиационных видов спорта».
В ходе посещения объекта на горе Клементьева Юрий Нестеренко обсудил с руководителем школы Леонидом Дедёновым насущные проблемы и предложил пути их совместного решения. Среди них — и глобальные вопросы, которые под силу решить только на федеральном уровне. Например, в российском правовом поле нет термина «спортивная авиация». И это — проблема для всей отрасли.
В ранний советский период учебно-тренировочный процесс осуществлялся Осоавиахимом, позднее его практическое осуществление было делегировано ДОСААФ. Тогда, чтобы сесть в планер, ребёнку было достаточно пройти этап начальной подготовки. ДОСААФ выдавал инструкторам свои свидетельства, и ученик мог без препятствий и рутинных проволочек приступить к тренировочным полётам. Сейчас всё гораздо сложнее: чтобы тренер посадил на борт ученика хотя бы в качестве пассажира, ему необходимо удостоверение пилота, получение которого весьма затратно и обойдётся соискателю в круглую сумму (около полумиллиона рублей). В дополнение к этому ещё одной необходимостью является наличие удостоверения инструктора для осуществления преподавательской деятельности. В совокупности пилотское и инструкторское удостоверения обходятся уже в шестизначную сумму.
— Возникает резонный вопрос: откуда обучающему найти финансирование на столь затратный процесс легализации спортивной авиационной деятельности? — сетует Леонид Дедёнов. — Введение в правовое поле термина «спортивная авиация» автоматически приведёт к делегированию части полномочий федеральному учреждению спорта, например — нашему учреждению. Это откроет возможность осуществлять процесс подготовки парашютистов, пилотов и операторов беспилотных летательных аппаратов без рутинных проволочек. Когда нам передали школу, мы сразу перевели её в статус ГБУ. В наследие достались украинский госакт и запустение. Теперь земельный участок у нас в оперативном управлении, и мы можем подавать документы на получение дополнительных субсидий. Однако на время проведения СВО небо закрыто для тренировочных полётов, и многие проекты неактуальны, — подытожил директор учреждения.
В ходе посещения объекта на горе Клементьева Юрий Нестеренко обсудил с руководителем школы Леонидом Дедёновым насущные проблемы и предложил пути их совместного решения. Среди них — и глобальные вопросы, которые под силу решить только на федеральном уровне. Например, в российском правовом поле нет термина «спортивная авиация». И это — проблема для всей отрасли.
В ранний советский период учебно-тренировочный процесс осуществлялся Осоавиахимом, позднее его практическое осуществление было делегировано ДОСААФ. Тогда, чтобы сесть в планер, ребёнку было достаточно пройти этап начальной подготовки. ДОСААФ выдавал инструкторам свои свидетельства, и ученик мог без препятствий и рутинных проволочек приступить к тренировочным полётам. Сейчас всё гораздо сложнее: чтобы тренер посадил на борт ученика хотя бы в качестве пассажира, ему необходимо удостоверение пилота, получение которого весьма затратно и обойдётся соискателю в круглую сумму (около полумиллиона рублей). В дополнение к этому ещё одной необходимостью является наличие удостоверения инструктора для осуществления преподавательской деятельности. В совокупности пилотское и инструкторское удостоверения обходятся уже в шестизначную сумму.
— Возникает резонный вопрос: откуда обучающему найти финансирование на столь затратный процесс легализации спортивной авиационной деятельности? — сетует Леонид Дедёнов. — Введение в правовое поле термина «спортивная авиация» автоматически приведёт к делегированию части полномочий федеральному учреждению спорта, например — нашему учреждению. Это откроет возможность осуществлять процесс подготовки парашютистов, пилотов и операторов беспилотных летательных аппаратов без рутинных проволочек. Когда нам передали школу, мы сразу перевели её в статус ГБУ. В наследие достались украинский госакт и запустение. Теперь земельный участок у нас в оперативном управлении, и мы можем подавать документы на получение дополнительных субсидий. Однако на время проведения СВО небо закрыто для тренировочных полётов, и многие проекты неактуальны, — подытожил директор учреждения.
В разговор с Леонидом Дедёновым активно включился Юрий Нестеренко, знающий специфику полётов. Между ними состоялся такой диалог.
Ю. Н.: В былые времена здесь проводилось множество мероприятий. Место знаковое, нужно восстанавливать былую славу нашего Клементьева. Чего стоит хотя бы тот факт, что именно здесь стартовал и заявил о себе сам Королёв.
Л. Д.: Надеюсь, вы возьмёте шефство над нашим учреждением?
Ю. Н.: Возьму. Какая техника у вас стоит?
Л. Д.: «Вильга». Что было, то и есть сейчас. Сегодня мы ставку делаем на аэромодельный спорт — это самый актуальный вид, особенно направление беспилотных летательных аппаратов. Набираем группы детей уже с девяти лет. Сейчас укомплектовали три новые: открываем в Симферополе, в Кировском отделении, в Евпатории, в Ялте у нас уже есть ребята. Ставку будем делать на тех, кто может заниматься в нынешних ограниченных условиях. У нас есть модели, которые можно запускать в спортивных залах.
Ю. Н.: А здесь нельзя запускать? Вообще нельзя осуществлять никакие полёты, даже учебные?
Л. Д.: Нет, никакие.
Ю. Н.: Даже если это центр подготовки?
Л. Д.: Запрещено. Мы в Росавиацию обращались. До окончания СВО — нельзя.
Ю. Н.: Для полноценной реализации обучения необходимы инструкторы беспилотников, чтобы было кому осуществлять его реально. И молодёжь можно готовить, и ребят, которых призывают на переподготовку. У вас и жильё есть.
Л.Д.: В летний период вполне можно проводить сборы, и обстановка будет максимально приближена к полевой.
Ю. Н.: Мы здесь много времени проводили... И на дубах, и в море нас сбрасывали. Много было достойных инструкторов. Аэродром, взлётка — целые?
Л. Д.: Да, взлётка целая, она в хорошем состоянии. Мы постоянно обкашиваем траву, следим за готовностью к осуществлению полётов. Ещё до СВО были закуплены новые маркеры, входные ворота. Надеялись, что будем летать. Взлётка металлическая, неубиваемая, поэтому в любой момент, после победоносного завершения СВО, мы включимся в работу, и — от винта! Уверены, всё возродим, более того — в другом масштабе, потому что потенциал у Российского государства мощный. Уже сейчас готовим программы на десятилетия вперёд. Одна из идей — сделать на базе наших объектов училище интернатного типа, как в Краснолесье, построить гостиницу, провести реконструкцию объекта. Министерство спорта РФ поддерживает эту идею. Сейчас работаем над концепцией: планируем организовать тренировочную базу федерального масштаба. Здесь были все ведущие конструкторы, лётчики, испытатели. У нас тут намоленное место. И красиво, и, как положено на юге, — море. Всё есть для работы и отдыха. Плодотворное совмещение: образовательный формат с элементами отдыха и оздоровления детей. Это здорово и статусно.
Юрий Нестеренко профессионально занимался парашютным спортом. Уверен, человек, осуществивший множество прыжков в воздухе и десятки погружений в море, не побоится политических высот и глубин проблем, которые накопились в нашем регионе и которые ему предстоит решать.
— Юрий Юрьевич, что для вас парашютный спорт? Адреналин? Драйв? Какие это эмоции?
— Во-первых, это масса необычных впечатлений. Человек может плавать, ходить по земле, а вот летать самостоятельно мы точно не можем. Это особое ощущение, когда ты паришь в свободном падении. Мой первый прыжок был тандемом. Прошёл обучение. Настал час икс, и инструктор произнёс: «Ну, пойдёмте». Помню, мы приехали коллективом. Вечером все говорили, что будут прыгать. Но настало утро, и прыгать решились только я и мой товарищ. Когда осуществил прыжок, было ощущение адреналина, новых эмоций, и оно настолько захватило меня, что в первый же день я прыгнул четыре раза. И тогда все ребята сказали: «Это — наш. Всё, он заболел». С тех пор каждые выходные летел сюда, чтобы за субботу-воскресенье отстреляться по полной. Минимум по 3—4 прыжка осуществлял в день.
— Форс-мажоры были?
— Нет, не было. Парашютный спорт на самом деле прост. Он менее травматичен, чем даже футбол. Если всё делаешь правильно и грамотно, то нет никаких осечек. Это стереотипы: люди думают, что если находишься в прыжке, то опасность неминуема. Нужно делать всё по инструкции — и будет хорошо. Вниз посмотрел — конус подсказал, откуда ветер. Против ветра стал и пошёл на посадку. Погасил купол — всё: два шага — и ты в точке приземления.
— Вы упомянули плавание. Знаю, что занимались дайвингом.
— И занимаюсь... Идёшь — как искатель новых приключений. У нас в Чёрном море приходится в поисках интересного спускаться на затонувшие корабли, чтобы найти что-то интригующее. Например, как он залёг или как его подбили. Мы не раз спускались на затонувшие военные корабли. Это очень интересно. Разный уровень подготовки. В парашютном спорте готовишься на скейт-доске и моделируешь свои полёты. Под водой всё иначе. Это и тренировка дыхания, и расчёт более строгий. Динамика, скорость подъёма, остановки с глубин. Мой опыт погружения — более 110—117 метров, поэтому он осуществляется только на газах. С парашютом, когда сделал шаг вниз, ты уже обратно не запрыгнешь, а здесь — идёшь осознанно вниз сам и можешь всегда остановиться, если тебе, например, не дай бог, стало плохо. В этом виде спорта больше возможностей контролировать ситуацию, но и больше шансов принять неверное решение.
— Юрий Юрьевич, я стал свидетелем вашего с коллегами диалога. Действительно, место, где мы находимся, можно сказать, намоленное и известное как в СССР, так и далеко за пределами постсоветского пространства. Что вы планируете сделать совместно с директором спортивной авиашколы для возрождения её былой славы?
— Мы с коллегой недавно познакомились. И, как все присутствующие уже поняли, у нас есть общая цель — не дать этому месту стать забытым. Объект, действительно, мирового масштаба и общероссийского значения, и нам необходимо сохранить историю воздухоплавания, передать его славные традиции будущим поколениям, возродить воздухоплавательные треки. Здесь уникальнейшее место.
НЕМНОГО БЫЛОЙ СЛАВЫ...
«До 90 года прошлого века здесь был ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт имени профессора Н. Е. Жуковского) — один из крупнейших в мире центров авиационной науки, который впервые в мировой практике объединил фундаментальный научный поиск, прикладные исследования, конструкторские разработки, производство и испытания опытных летательных аппаратов. В наши дни задача заключается не только в том, чтобы сохранить былую славу объекта, но и приумножить её», — рассказал Леонид Дедёнов.
В этом году грядёт дата столетия отечественной авиации. В 1923 году с 1 по 11 ноября проходили первые всесоюзные планерные испытания. Они были организованы именно здесь, на горе Клементьева. Председателем оргкомитета был Константин Арцеулов — внук Ивана Айвазовского. Он — первый человек в мире, который полетел на планере.
Прародителем мирового планерного спорта считается Отто Лилиенталь — немецкий учёный, инженер, создавший науку о планеризме. Однако широкая общественность даже в нашей стране не знает, что за год до обнародования идей по планеризму Лилиенталем русский учёный, симферополец Николай Арендт проводил исследования в этом же направлении.
Николай Андреевич был врачом и параллельно изучал воздушные потоки, аэродинамику, основы парения, обнародовав свои наработки в области воздухоплавания. Отечественный теоретик, основоположник парящего и планируемого полёта, изобретатель безмоторного летательного аппарата, по сути, является первопроходцем в дельтапланеризме.
РОССИЙСКИМ КОНСТРУКТОРАМ НЕОБХОДИМ КОКТЕБЕЛЬ!
«К сожалению, сегодня уровень увлечения авиацией в целом и спортивной авиацией в частности намного ниже, чем сто лет назад. Тогда в каждом городе полуразорённой после Гражданской войны страны, в каждом районе были секции планерного спорта. В Крыму, например, в Кировском районе, в Золотом Поле.
В то время увлечённые мальчишки, такие как Александр Яковлев (будущий авиаконструктор), в свои 15 лет делали в квартирах планеры и осуществляли полёты. У нас сейчас популяризация этого вида спорта на очень низком уровне. Хотя боевые действия в зоне СВО уже не раз доказали эффективность применения беспилотников и необходимость обучения широкой мужской аудитории управления ими.
Спортивная школа авиационных видов спорта тоже не ждёт у моря погоды: подав в Госсовет заявку на грантовый проект, учреждение выиграло 500 тысяч рублей на развитие авиамодельного спорта. Но это только начало, ещё предстоит решать рутинные проблемы.
Многое планируется в том числе и в рамках государственно-частного партнёрства. Готовится проект авиамодельного центра. Учреждение располагает возможностями осуществлять четыре этапа подготовки, присваивать учащимся разряды. Ребята могут получить звание мастера спорта РФ к девятнадцати годам.
Авиамодельный спорт — это будущие конструкторы. Те же Яковлев, Антонов и Илюшин начинали именно с домов пионеров и авиамодельных кружков. И сегодня мы задумались, как возродить этот вид спорта.
Системно готовить авиамоделистов нужно с раннего возраста. Для этого их надлежит идеологически воспитывать — это правило кадрового резерва, которое необходимо выполнять для устойчивого развития. С 15 лет уже сложно массово привлечь ребят в спорт и зажечь сердца воздухоплаванием. Обучение необходимо начинать с малого возраста и великие расстояния преодолевать с малых шагов. И этот первый шаг в возрождении отечественного воздухоплавания на крымской земле мы можем сделать уже сегодня, поддерживая Юрия Нестеренко, в лице которого мы видим своего соратника и союзника», — заключил Леонид Дедёнов.
Роман БЛИЗНЯКОВ.
Материал взят с сайта Газеты "Крымские известия"
Ю. Н.: В былые времена здесь проводилось множество мероприятий. Место знаковое, нужно восстанавливать былую славу нашего Клементьева. Чего стоит хотя бы тот факт, что именно здесь стартовал и заявил о себе сам Королёв.
Л. Д.: Надеюсь, вы возьмёте шефство над нашим учреждением?
Ю. Н.: Возьму. Какая техника у вас стоит?
Л. Д.: «Вильга». Что было, то и есть сейчас. Сегодня мы ставку делаем на аэромодельный спорт — это самый актуальный вид, особенно направление беспилотных летательных аппаратов. Набираем группы детей уже с девяти лет. Сейчас укомплектовали три новые: открываем в Симферополе, в Кировском отделении, в Евпатории, в Ялте у нас уже есть ребята. Ставку будем делать на тех, кто может заниматься в нынешних ограниченных условиях. У нас есть модели, которые можно запускать в спортивных залах.
Ю. Н.: А здесь нельзя запускать? Вообще нельзя осуществлять никакие полёты, даже учебные?
Л. Д.: Нет, никакие.
Ю. Н.: Даже если это центр подготовки?
Л. Д.: Запрещено. Мы в Росавиацию обращались. До окончания СВО — нельзя.
Ю. Н.: Для полноценной реализации обучения необходимы инструкторы беспилотников, чтобы было кому осуществлять его реально. И молодёжь можно готовить, и ребят, которых призывают на переподготовку. У вас и жильё есть.
Л.Д.: В летний период вполне можно проводить сборы, и обстановка будет максимально приближена к полевой.
Ю. Н.: Мы здесь много времени проводили... И на дубах, и в море нас сбрасывали. Много было достойных инструкторов. Аэродром, взлётка — целые?
Л. Д.: Да, взлётка целая, она в хорошем состоянии. Мы постоянно обкашиваем траву, следим за готовностью к осуществлению полётов. Ещё до СВО были закуплены новые маркеры, входные ворота. Надеялись, что будем летать. Взлётка металлическая, неубиваемая, поэтому в любой момент, после победоносного завершения СВО, мы включимся в работу, и — от винта! Уверены, всё возродим, более того — в другом масштабе, потому что потенциал у Российского государства мощный. Уже сейчас готовим программы на десятилетия вперёд. Одна из идей — сделать на базе наших объектов училище интернатного типа, как в Краснолесье, построить гостиницу, провести реконструкцию объекта. Министерство спорта РФ поддерживает эту идею. Сейчас работаем над концепцией: планируем организовать тренировочную базу федерального масштаба. Здесь были все ведущие конструкторы, лётчики, испытатели. У нас тут намоленное место. И красиво, и, как положено на юге, — море. Всё есть для работы и отдыха. Плодотворное совмещение: образовательный формат с элементами отдыха и оздоровления детей. Это здорово и статусно.
Юрий Нестеренко профессионально занимался парашютным спортом. Уверен, человек, осуществивший множество прыжков в воздухе и десятки погружений в море, не побоится политических высот и глубин проблем, которые накопились в нашем регионе и которые ему предстоит решать.
— Юрий Юрьевич, что для вас парашютный спорт? Адреналин? Драйв? Какие это эмоции?
— Во-первых, это масса необычных впечатлений. Человек может плавать, ходить по земле, а вот летать самостоятельно мы точно не можем. Это особое ощущение, когда ты паришь в свободном падении. Мой первый прыжок был тандемом. Прошёл обучение. Настал час икс, и инструктор произнёс: «Ну, пойдёмте». Помню, мы приехали коллективом. Вечером все говорили, что будут прыгать. Но настало утро, и прыгать решились только я и мой товарищ. Когда осуществил прыжок, было ощущение адреналина, новых эмоций, и оно настолько захватило меня, что в первый же день я прыгнул четыре раза. И тогда все ребята сказали: «Это — наш. Всё, он заболел». С тех пор каждые выходные летел сюда, чтобы за субботу-воскресенье отстреляться по полной. Минимум по 3—4 прыжка осуществлял в день.
— Форс-мажоры были?
— Нет, не было. Парашютный спорт на самом деле прост. Он менее травматичен, чем даже футбол. Если всё делаешь правильно и грамотно, то нет никаких осечек. Это стереотипы: люди думают, что если находишься в прыжке, то опасность неминуема. Нужно делать всё по инструкции — и будет хорошо. Вниз посмотрел — конус подсказал, откуда ветер. Против ветра стал и пошёл на посадку. Погасил купол — всё: два шага — и ты в точке приземления.
— Вы упомянули плавание. Знаю, что занимались дайвингом.
— И занимаюсь... Идёшь — как искатель новых приключений. У нас в Чёрном море приходится в поисках интересного спускаться на затонувшие корабли, чтобы найти что-то интригующее. Например, как он залёг или как его подбили. Мы не раз спускались на затонувшие военные корабли. Это очень интересно. Разный уровень подготовки. В парашютном спорте готовишься на скейт-доске и моделируешь свои полёты. Под водой всё иначе. Это и тренировка дыхания, и расчёт более строгий. Динамика, скорость подъёма, остановки с глубин. Мой опыт погружения — более 110—117 метров, поэтому он осуществляется только на газах. С парашютом, когда сделал шаг вниз, ты уже обратно не запрыгнешь, а здесь — идёшь осознанно вниз сам и можешь всегда остановиться, если тебе, например, не дай бог, стало плохо. В этом виде спорта больше возможностей контролировать ситуацию, но и больше шансов принять неверное решение.
— Юрий Юрьевич, я стал свидетелем вашего с коллегами диалога. Действительно, место, где мы находимся, можно сказать, намоленное и известное как в СССР, так и далеко за пределами постсоветского пространства. Что вы планируете сделать совместно с директором спортивной авиашколы для возрождения её былой славы?
— Мы с коллегой недавно познакомились. И, как все присутствующие уже поняли, у нас есть общая цель — не дать этому месту стать забытым. Объект, действительно, мирового масштаба и общероссийского значения, и нам необходимо сохранить историю воздухоплавания, передать его славные традиции будущим поколениям, возродить воздухоплавательные треки. Здесь уникальнейшее место.
НЕМНОГО БЫЛОЙ СЛАВЫ...
«До 90 года прошлого века здесь был ЦАГИ (Центральный аэрогидродинамический институт имени профессора Н. Е. Жуковского) — один из крупнейших в мире центров авиационной науки, который впервые в мировой практике объединил фундаментальный научный поиск, прикладные исследования, конструкторские разработки, производство и испытания опытных летательных аппаратов. В наши дни задача заключается не только в том, чтобы сохранить былую славу объекта, но и приумножить её», — рассказал Леонид Дедёнов.
В этом году грядёт дата столетия отечественной авиации. В 1923 году с 1 по 11 ноября проходили первые всесоюзные планерные испытания. Они были организованы именно здесь, на горе Клементьева. Председателем оргкомитета был Константин Арцеулов — внук Ивана Айвазовского. Он — первый человек в мире, который полетел на планере.
Прародителем мирового планерного спорта считается Отто Лилиенталь — немецкий учёный, инженер, создавший науку о планеризме. Однако широкая общественность даже в нашей стране не знает, что за год до обнародования идей по планеризму Лилиенталем русский учёный, симферополец Николай Арендт проводил исследования в этом же направлении.
Николай Андреевич был врачом и параллельно изучал воздушные потоки, аэродинамику, основы парения, обнародовав свои наработки в области воздухоплавания. Отечественный теоретик, основоположник парящего и планируемого полёта, изобретатель безмоторного летательного аппарата, по сути, является первопроходцем в дельтапланеризме.
РОССИЙСКИМ КОНСТРУКТОРАМ НЕОБХОДИМ КОКТЕБЕЛЬ!
«К сожалению, сегодня уровень увлечения авиацией в целом и спортивной авиацией в частности намного ниже, чем сто лет назад. Тогда в каждом городе полуразорённой после Гражданской войны страны, в каждом районе были секции планерного спорта. В Крыму, например, в Кировском районе, в Золотом Поле.
В то время увлечённые мальчишки, такие как Александр Яковлев (будущий авиаконструктор), в свои 15 лет делали в квартирах планеры и осуществляли полёты. У нас сейчас популяризация этого вида спорта на очень низком уровне. Хотя боевые действия в зоне СВО уже не раз доказали эффективность применения беспилотников и необходимость обучения широкой мужской аудитории управления ими.
Спортивная школа авиационных видов спорта тоже не ждёт у моря погоды: подав в Госсовет заявку на грантовый проект, учреждение выиграло 500 тысяч рублей на развитие авиамодельного спорта. Но это только начало, ещё предстоит решать рутинные проблемы.
Многое планируется в том числе и в рамках государственно-частного партнёрства. Готовится проект авиамодельного центра. Учреждение располагает возможностями осуществлять четыре этапа подготовки, присваивать учащимся разряды. Ребята могут получить звание мастера спорта РФ к девятнадцати годам.
Авиамодельный спорт — это будущие конструкторы. Те же Яковлев, Антонов и Илюшин начинали именно с домов пионеров и авиамодельных кружков. И сегодня мы задумались, как возродить этот вид спорта.
Системно готовить авиамоделистов нужно с раннего возраста. Для этого их надлежит идеологически воспитывать — это правило кадрового резерва, которое необходимо выполнять для устойчивого развития. С 15 лет уже сложно массово привлечь ребят в спорт и зажечь сердца воздухоплаванием. Обучение необходимо начинать с малого возраста и великие расстояния преодолевать с малых шагов. И этот первый шаг в возрождении отечественного воздухоплавания на крымской земле мы можем сделать уже сегодня, поддерживая Юрия Нестеренко, в лице которого мы видим своего соратника и союзника», — заключил Леонид Дедёнов.
Роман БЛИЗНЯКОВ.
Материал взят с сайта Газеты "Крымские известия"
